В.П. Ставский – И.В. Сталину.
16 сентября 1937 года

Петр Яковлевич Громославский родился в 1870 году. Отец его, Яков Васильевич Громославский, был дьячком. Имел большую семью: жену и шестерых детей – пять дочерей и одного сына. Достаток семьи не позволил обучать дочерей наукам. Но сыну Яков Васильевич дал основательное образование.

Сам Петр Яковлевич учился в Усть-Медведицком епархиальном училище. Получил звание дьячка или псаломщика. После окончания училища работал за пределами станицы Букановской. Однако по протекции отца и родного дяди по матери, дьякона Захария, стал работать в станице Букановской дьячком.

Семья Громославский среди станичников пользовалась уважением. А с началом работы Петра пришел в дом и достаток.

Петр Яковлевич в молодые годы, по воспоминаниям старожилов, был красив, выше среднего роста, с прекрасным басистым голосом. Хорошо пел, как и его отец. В церковном хоре голоса Громославских звучали по-особенному. Говорят, что за это и фамилия была пожалована семье от имени Войска Донского. На этот факт указывает и старшая дочь М.А. Шолохова, внучка Петра Яковлевича Громославского, – Светлана Михайловна Шолохова.

Петр Яковлевич женился рано. Купил себе самый лучший тогда в станице дом в рассрочку за 100 рублей. О подобных домах говорится в статистическом описании земли Донских казаков за 1822-1832 годы. В частности, там сказано: «В станице Букановской и Слащевской есть несколько офицерских домов с большим вкусом отделанных».

Но первый брак оказался недолгим. Жена умерла от туберкулеза, оставив ему двух сыновей – Виктора и Василия. К сожалению, память потомков Громославских не сохранила ее имя и фамилию.

Вскоре Петру Яковлевичу приглянулась дочь богатого купца Федора Шорникова – Мария, статная, красивая и веселая казачка из станицы Чернышковской. Громославский стал ухаживать за ней, но родители Марии были против этого брака. Аргумент был веский: жениху было под тридцать, да еще в придачу два сына от первого брака. Однако Петр Яковлевич проявил настойчивость, дав обещание тестю, что дети от первого брака, которые были ненамного моложе его новой избранницы, будут не помехой для их жизни с Марией. Он определит их жить отдельно у своей бездетной вдовой сестры, для чего купит им отдельный дом, а потом отправит сыновей учиться в город Новочеркасск. Содержать их будет, но эти расходы никак не отразятся на благополучии новой семьи.

На том и порешили Шорниковы и Громославские.

До 1915 года Петр Яковлевич значился в списках как атаман станицы Букановской. Избирался три раза подряд. Однако в 1916 году в «Памятной книжке Области войска Донского» за 1916 год в разделе «Станичные атаманы» записано: «Букановская – (вакансия)» . Старожилы говорили, что Петр Яковлевич обладал организаторскими способностями, но начал «заниматься темными делами», за что и не отходил третий срок в атаманах.

С.М. Шолохова вспоминает, что Петр Яковлевич строго следил за чистотой в станице, особенно на площади и у церкви. Вся территория вокруг церкви была покрыта травой-муравой. За то, что скотина зайдет за ее ограду, брал штраф с владельцев по 3 рубля. Это были большие деньги по тем временам.

За годы атаманства Петр Яковлевич разбогател, в хозяйстве увеличилось количество работников. Держали три пары почтовых лошадей, ямщиков нанимали. Мебель в доме была вся мягкая, темно-бордового бархата, три зеркала-трюмо.

После отставки с атаманской должности Петр Яковлевич вновь стал работать в местном соборе дьячком.

30 января 1900 года у Петра Яковлевича родился третий сын – Иван. У Марии Федоровны это был первенец. А затем род Громославских стал пополняться дочерьми. Старшая, Мария, появилась на свет, когда Мария Федоровна еще кормила грудью Ивана. Потом родилась Лидия, а спустя годы и сестры-близнецы Анна и Полина.

Петр Яковлевич хотел, чтобы его сыновья были священниками. Он дает им образование в Усть-Медведицком епархиальном училище, а затем посылает в Духовную семинарию в Новочеркасск. В отличие от других казаков, дает образование и дочерям, помещая их в епархиальное женское училище там же в Усть-Медведице. Сохранились фотографии той поры в семейном архиве потомков Громославских.

Атаман мечтал о карьере своих сыновей, о будущем своих дочерей. Однако октябрьская революция нарушила все планы, в корне изменила устоявшийся быт и налаженную жизнь семьи Громославских.

Как рассказывал в 2003 году правнук Петра Яковлевича Громославского, Владимир Владимирович Громославский, по воспоминаниям Ивана Петровича Громославского, все дети атамана были хорошо одеты, имели золотые часы на цепочке, а дочери – кольца и украшения старинной работы. Деньги в семье имелись. Дома были и в станице Букановской, и в Новочеркасске.

В своей биографии, написанной в 1937 году, Михаил Александрович Шолохов напишет:

«…Отец жены – Громославский Петр Яковлевич до Октябрьской революции был станичным атаманом ст. Букановской Хоперского округа, затем почтарем».

Гражданская война огненным ветром разметала сыновей. Метался и сам Петр Яковлевич, не зная, к какому стану пристать, когда на Дон пришли коммунисты. Будучи умным и дальновидным, понял, что возврата к старой, царской России нет. Советская власть – это государственная система и против нее «не попрешь». А посему, чтобы спасти свою семью в смутное время, надо «жить тихо».

Интересный эпизод дает Андрей Воронцов в своем романе «Огонь в степи», описывая диалог между молодым Шолоховым и Харлампием Ермаковым, участником Верхнедонского восстания:

«…Ты скажи, Михайло Лександров, чего энто твой тесть такой богомольный стал?
Вопрос застал Михаила врасплох. Он развел руками:
- Так ведь верующий он… Давно.
- Вот энто правда, что давно! Он был верующим, и когда атаманил при старом режиме, и когда от всех мобилизаций бегал – от белой, красной, кудиновской, и когда в станисполкоме сидел и богател, как будто советская власть его не касается. Правда, вышла и у него осечка, попал в исправдом, но быстро вышел, быстрее меня, и пошел в церкву пономарем как ни в чем не бывало! Где же он, богомольный, был в 19-м, когда безбожники святые церквы поруганию подвергали? Видел я его недавно: все такой же гладкий, справный, пузо ишо больше стало. Зараз у меня, Миня, вопрос: ежели Бог таким, у которых завсегда хата с краю, помогает, а мне нет, зачем мне верить в Него? Я в этом вопросе большевиков понимаю!
- Я, Харлампий Васильевич, за тестя не ответчик…
- Знамо дело! У меня к тебе претензиев нет. Ты мне скажи, отчего Бог таких, как Петро Яковлевич, любит?
Михаил отвел глаза».

Петру Яковлевичу пришлось трудно. Всю свою изворотливость пустил в ход. Стал таить от станичников, что у него деньжата водятся. Как потом рассказывали в семье Ивана Петровича Громославского, все вдруг стали пешком ходить. Объясняли станичникам, что лошадь не на что купить. Девчата наряды в сундук попрятали, одеваться стали попроще.

А тут новый удар – сыновей мобилизовали в Новочеркасске в Белую Армию. Спасло то, что на постой к Громославским был определен известный комиссар Малкин. Сами Громославские за глаза называли его «Ванька-зверь» за то, что много казаков в краснотале лично порубил. Однако Громославских не трогал. Был случай, о котором вспоминает Павлова Роза Михеевна, 1928 года рождения:

« Мой отец … Павлов Михей Нестерович работал председателем Букановского Совета. Михаил Александрович ценил его, потому что всю гражданскую войну он был красным партизаном, встречался с Лениным.
Вся станица из нашего колодца воду брала, и семья Громославских к нам по воду ходила.
Отец мой познакомил Шолохова, когда он работал продинспектором, с Громославскими девчатами…
Комиссар Малкин остановился на квартире у будущего тестя Шолохова. Звали его Петр Яковлевич. И вот прибегает мать-старуха ихняя: «Михей Нестерович, нашего хозяина посадили! Поговори с Малкиным…
Отец пошел, а тот свое: «Я решил так: всю семью расстрелять». Михей Нестерович говорит: «Нельзя так. Это будущие строители коммунизма». «Нет, завтра надо выводить в хворост». Да уж кое-как уговорил Малкина».

Спасло атамана не только заступничество со стороны председателя Букановского Совета, но и то, что Малкину приглянулась старшая дочь Мария. Видя в этом выгоду, Петр Яковлевич выхлопотал у Малкина справку о своей благонадежности.

Чуть было не поставили точку на судьбе атамана события 1919 года. Поднявшие восстание, казаки не раз обращались к бывшему атаману перейти на их сторону. Петр Яковлевич ответил отказом. Более того, «сделал шаг» в сторону Советской власти.

Как пишет М.А.Шолохов в своей автобиографии, «в 1919 году во время Верхне-Донского восстания против Советской власти со своим старшим сыном добровольно вступил в красную Слащевско-Кумылженскую дружину, летом в этом же году был захвачен в плен белыми, предан военно-полевому суду и приговорен к 8 годам каторги, которую отбывал в Новочеркасской тюрьме вплоть до занятия его в начале 1922 года красными войсками».

Однако жители станицы Букановской утверждали, что Петр Яковлевич вернулся домой уже вскоре после ареста, никуда из станицы потом не уезжал и все время находился дома.

Поговаривали, что спасло его то, что сыновья служили в Белой Армии, а сам он ни в каких военных действиях не участвовал.

Тем не менее, это факт в биографии бывшего атамана дал пищу для фантазии многим исследователям творчества М.А. Шолохова.

Так, В. Воронов в книге «Юность Шолохова» написал:

«Много интересного о событиях на Дону в этот период рассказал Шолохову Петр Яковлевич Громославский, будущий тесть писателя. Бывший атаман станицы Букановской, П.Я.Громославский был насильно мобилизован белым атаманом, генералом Гусельщиковым, но не подчинился приказу, а во время Вешенского восстания с двумя сыновьями ушел к красным. В одном из боев попал в плен и был приговорен военно-полевым судом на каторжные работы. Из Новочеркасской тюрьмы его освободили в январе 1920 года отряды кавалерийского корпуса Думенко».

Вскоре домой вернулись и сыновья. Как потом напишет в своей автобиографии Иван, конец 1919 года – начало 1920 года он провел в госпитале в Ростове. Служил в Белой Армии, но эвакуироваться не смог: тиф свалил его как раз перед отступлением белых. Спасло то, что был молод. Воспользовавшись неразберихой, вернулись в станицу Букановскую Виктор и Василий, которые также служили до этого в Белой Армии, но поселились отдельно от второй семьи Петра Яковлевича. К удивлению букановцев, неожиданно, по доброй воле, ушел из жизни Виктор – сын от первого брака. Причину, почему он повесился, так никто и не узнал. Молчали об этом и в семье Громославских.

Как «пострадавший» от Белой Армии, Петр Яковлевич из этого извлек выгоду. Грамотный, выдержанный, умеющий приспосабливаться, он был принят на советскую службу. В биографии Михаила Шолохова есть такие строки о Петре Яковлевиче: «с 1920 года по 1924 был заведующим станичным земотделом, а затем псаломщиком в течение, кажется 2 лет. Судился за невыполнение сельскохозяйственного налога, получил 3 года принудработ, но досрочно был освобожден и восстановлен в избирательных правах».

Вместе с отцом работали в земотделе и его дочери – Мария и Лидия. Там-то и познакомился с ними молодой Шолохов. Букановские старожилы рассказывали, как будущий писатель ухаживал за Лидией и даже «сорвал первый поцелуй». Однако вскоре стал ухаживать за ее старшей сестрой Марией. Но такой расклад не входил в планы бывшего атамана. Для дочерей он хотел бы другой партии – зажиточнее и родовитее. У Михаила же семья была не такой: о прошлом Анастасии Даниловны ходило много разговоров, ну а Александр Михайлович и вовсе спился. И все же одна мысль точила Петра Яковлевича: новая пролетарская власть делала упор на своих – «пролетариев», казаков не чтила после событий 1919 года. Миша Шолохов как раз такой – не из казаков и пролетарий. Без денег, но смышленый. Если его материально поддержать, «ума вложить», то можно и свою семью спасти, самому удержаться.

И когда Михаил пришел свататься, он его не выгнал, но пригласил на разговор без свидетелей в другую комнату. Как вспоминал Иван Петрович Громославский, присутствующий при сватовстве, никто не знал, о чем шла речь у будущего зятя и тестя. Но вышли они оттуда вместе, и Петр Яковлевич объявил, что выдает замуж дочь Марию, которая была старше Михаила. Так атаман решил проблему: пусть лучше такой муж для Марии, чем комиссар Малкин. Такое решение повергло всех в шок. Однако никто из домочадцев не посмел перечить воли хозяина.

Продолжая роль «бессребреника», Петр Яковлевич свадьбу сыграл на удивление бедную и приданое дал пустяшное – куль муки да узелок с вещам, чем немало удивил станичников. Но венчание было торжественным и проходило на рождество в 1924 году вечером при всех зажженных люстрах и всей иллюминации, как венчали всех именитых людей, с хором, вспоминают старожилы. Хором руководил регент – Радин Иван Поликарпович.

Вскоре Петр Яковлевич любимую дочь с зятем «выпроводил» со двора на квартиру с одним узелком, чем тоже удивил станичников. Поговаривали в станице, чтобы подальше от Лидии.

Но никто не заглядывал в тот узелок к Марии, что там было – осталось для всех тайной. Но видимо, достаточно, чтобы молодые затем жили самостоятельно на «скудный заработок» Шолохова, не имея своего хозяйства, и уехали в Москву, где Шолохов, по его собственным же словам, сменил десяток профессий за короткий срок, а, следовательно, постоянного заработка не имел. В то же время не сохранилось ни одного воспоминания или документа, свидетельствующего о том, что молодые голодали или бедствовали в то время.

Зато у Михаила Шолохова появилась страсть к литературному творчеству.

Г. Сивоволов в книге «Станицы биографии» пишет:

«Не баловал старый тесть вниманием молодого зятя. Не нашлось молодым места в большом атаманском курене. Михаил вынужден был снимать квартиру в доме купца Долгова.
С утра до поздней вечера в кузне стучали молотобойцы, а рядом днями и ночами работал над своими рассказами Михаил. Работал много, напористо и с вдохновением. Писал чем придется – карандашом, самодельными чернилами из бузины.
Родственники жены, старый атаман с недоверием относились к литературным занятиям своего зятя. А Михаил упрямствовал, наедине с чистым листом бумаги просиживал ночи. За сравнительно короткое время написал несколько рассказов и среди них: «Двухмужняя», «Продкомиссар», «Родинка», «Бахчевник», что свидетельствовало о весьма напряженной и плодотворной работе».

Лев Колодный в книге «Кто написал «Тихий Дон» также указывает на то, что Шолохов начал писать рассказы еще в станице Букановской:

«Шолохов, еще когда жил в станице Букановской, в доме своего тестя, закрывался в комнате и писал. Он выходил с красными воспаленными глазами, словно пьяный».

Не мог молодой зять, живя в доме тестя, нарушать установленный быт и образ жизни семьи Громославских. Следовательно, его литературные первые опыты атаман поддерживал и, как бывший литератор, хотя и посредственный, помогал. Да и образование у тестя было «повыше», он обладал каллиграфическим и красивым почерком, о чем свидетельствуют его надписи на фотографиях, подаренных им своим знакомым. Эти фотографии хранились в семейном архиве, а теперь находятся в музее М.А.Шолохова в станице Вешенской.

Как отмечают литературоведы, живя то в Каргиновской, то в Букановской у Громославских, Шолохов за короткое время, всего за 18-20 месяцев создал большинство своих рассказов и повесть «Путь-дороженька».

В этот период Михаил Шолохов занимался только литературным творчеством. Заботы о материальном положении дочери, зятя и появившейся на свет внучке взял на себя Петр Яковлевич. Все свои знания и жизненный опыт старый атаман хотел передать Михаилу, сделать из него писателя, тем самым обеспечить будущее Марии и ее детей. Нередко ночами вместе с зятем они просиживали над страницами рассказов, обговаривая и корректируя написанное. Не исключает этого факта и Разогрева Л.П., отмечая «Не исключено, что Шолохов использовал жизненный опыт, знания тестя о казачьем быте, службе, событиях революции и гражданской войны на Дону».

Иначе и не могло быть. Михаил в армии не служил, события революции и гражданской войны воспринимал глазами подростка, жизненного опыта не имел. Петр Яковлевич понимал, что время его литературного творчества ушло безвозвратно, закончилось в 1919 году. Его записи и рассказы никто печатать не будет. Другое дело – Михаил. Биография его не отягчена «атаманством», нет родственников, которые бы служили в Белой Армии. Образование – как у всех пролетариев – начальное. Но есть молодой порыв, энергия, свойственная Советской власти. И старый атаман делает ставку на Михаила Шолохова. Однако перед станичниками он играет роль тестя, который недоволен, что зять жжет много керосина, вводит в трату семью.

Житель станицы Букановской Валерий Андреевич Гладышев вспоминал, что П.Я. Громославский, «когда Шолохов уже был зятем, все посмеивался: «Черте что – люди землю пашут, хлеб сеют, а этот сидит, сочиняет чего-то…».

Однако все видят: после того, как Шолохов породнился «с семьей Громославских, литературная деятельность Шолохова становится все более успешной и интенсивной».

Шолохову пишется только рядом с тестем.

Тандем Михаил Шолохов – Петр Яковлевич Громославский продолжился, когда Шолоховы переехали на постоянное место жительство в станицу Вешенскую. Молодые поселились на квартире по улице Ленина, 109 у Резцовых. Рядом с этим домом жили Токины. К ним-то на квартиру встали и Громославские.

Вспоминает Токина Полина Николаевна, 1902 года рождения:

«Я сама вешенская. Рядом со мной жила по улице Ленина, 109 Резцова Груня. Сын у нее работал в сберкассе, проштрафился он, и его судили. А мать пожила-пожила одна и умерла. После нее тут поселился Шолохов. Весь дом занял, а к нам поставил тестя с тещей, потому он часто у нас бывал. (Громославские года два жили у нас на квартире)».

И здесь, в Вешенской, атаман практически содержит семью Шолоховых. Более того, вдруг у него оказались деньги на покупку зятю самого большого дома в центре станицы. Когда же в Вешенскую переезжает сын Иван с семьей, то покупает добротный дом и ему, прямо напротив Шолоховых. Сам же с женой поселился во флигеле рядом. Неожиданно появившийся достаток объяснил тем, что продал в станице Букановской дом.

Успех первых рассказов окрылил. Старый атаман понял, что малые литературные формы пора менять на большие. И он решается: предлагает зятю писать роман о казаках. О казаках периода становления Советской власти на Дону. Как потом точно подметит старожил хутора Черновского Никонов Иван Иванович, «атаман не мог пропустить такие переломы, перегибы, как революция». Петр Яковлевич тогда еще не знал, что ученик его скоро пойдет дальше своего учителя. А он «натаскивал» Михаила. Вместе с ним он ездил по хуторам, расспрашивал казаков о недавних событиях. Авторитет старого атамана открывал двери казачьих куреней, умение вести беседу – располагало к разговору и воспоминаниям. Михаил все тщательно запоминал и записывал. Пройдет еще немного времени и будущий писатель сам исколесит окрестные хутора.

А пока, как напишет потом Петр Луговой, «писать, трудиться над книгами он уходил в свой флигель, где жили Петр Яковлевич и Мария Громославские. Старики ложились спать, а он занимал свободный зал флигеля и подолгу просиживал над рукописями. Иногда работал там и днем, но это бывало редко».

Следовательно, все черновики, материал для произведений хранились у Петра Яковлевича, что не исключает и его личной работы над текстом. Не зря же Е. Ливицкая вспоминала, что ее очень поразило то, что в кабинете у писателя не было не только рукописей, но даже листов бумаги на столе. И ни разу она не видела писателя за работой.

Интересно и другое воспоминание Петра Лугового:

«Замечательным стариком был Петр Яковлевич Громославский. До Советской власти он служил атаманом Букановской станицы. Но это был не реакционный, а, так сказать, нейтральный атаман. Белогвардейские власти посадили его в новочеркасскую тюрьму за то, что он не отступил с белыми. Освободила его Красная Армия, занявшая Новочеркасск, в то время областной центр донского казачества.
Петр Яковлевич был высокий, полный, стройный человек с громким голосом и с уже седой головой. Он во многом помогал Шолохову по хозяйству, организовывал доставку дров, фуража, добывал муку, зерно и другие продукты. Помогал строить дом с мезонином, тот самый, который потом фашисты разбомбили. На домашних вечерах Петр Яковлевич руководил пением и сам пел с желанием и успехом».

Этот эпизод в полной мере говорит о той роли, которую Петр Яковлевич Громославский играл в семье Шолоховых. Он был главой семьи, авторитетом. На его плечи легли все хозяйственные дела. Михаилу Шолохову были предоставлены все условия для литературного творчества. Более того, бывший атаман всегда был рядом с зятем, если ему нужен был совет, подсказка, корректировка. Вот почему для работы над романом «Тихий Дон» было выбрано ночное время.

Михаил Шолохов относился к тестю с уважением. Не сохранилось данных, чтобы между ними были ссоры. О периоде начала 1930-х годов есть воспоминание Петра Лугового:

« У Шолохова в 1930 году было двое малолетних детей – Светлана и Александр. Значительную часть свободного от работы времени Михаил Александрович проводил среди родных и близких. Это были три сестры Марии Петровны – Анна и Полина с мужьями и Лидия, в то время девица, двое их братьев – Иван с женой Евдокией и Василий, хотя Василий в Вешенской бывал редко, он работал где-то в другом месте. А первенствовал в этом семейном кругу, конечно же родители Марии Петровны – Петр Яковлевич и Мария Федоровна Громославские».

Оставила свои воспоминания о поездке в Вешенскую и Евгения Левицкая. Есть в них и такая характеристика старого атамана: «Этакий бравый казачий офицер с седыми усами и отличной военной выправкой».

Интересно воспоминание и старого казака из хутора Черновского Никонова И.И.: «Петр Яковлевич Громославский атаманом был в станице. Стройный, тушистый. Каждую неделю приезжал к сыну в Черновку. Конь у него был огромный, служивский. На дрожках приезжал. Поговорит с сыном и уедет. Помогал зятю материал собирать для романа. За отца ему был. Что он в 21 год знал? А у атаман жизненный опыт был. Одному собрать материал, обдумать и обработать такую махину молодому Шолохову было не под силу».

Семья Шолоховых была в Вешенской на виду. Начинающего писателя местные казаки уважали. Заметной фигурой был и Петр Яковлевич Громославский. О том, какое влияние он имел на Михаила Александровича, может служить доклад комиссии, побывавшей в станице Вешенской, самому Сталину. Оно характеризуется как «контрреволюционное». Писателю рекомендуют уехать из Вешенской, порвать с семьей Громославских.

Арестовывают Ивана Громославского, который работал директором Черновской школы, снимают с работы мужа Анны Петровны Громославской – директора Еланской школы Владимира Шолохова. Ведется слежка за Михаилом Александровичем. Ложится на стол Секретаря Городского комитета ВКП(б) в Ростове донос члена ВКП(б) Н.В. Богдановича на Петра Яковлевича Громославскогов апреле 1937 года. В нем говорилось следующее:

«Вам известно, что в ст. Вешенской живет писатель Шолохов М. У него на иждивении находится отец жены Шолохова бывший Атаман ст. Вешен, который был сослан, при ходатайстве Шолоховым из ЦК ВКП(б) Шолохову удалось вернуть своего тестя в ст. который в настоящее время проживает с Шолоховым вместе. Но дело не в этом что он живет, а дело в том что необходимо обратить внимание на этого типа бывшего атамана тестя Шолохова который заходит в магазин сельпо – н\об. Вешенской станицы и требует от зав мага выдать ему не расцененный товар. Зав маг отвечает товар не расценен, атаман в ответ зав магу заявляет что мне суете ваши порядки. Эх, не старая время я бы вас всех перевешал бы сволочей с вашими порядками. На такую контрреволюционную вылазку не однократно со стороны атамана Зав маг заявил 1 м секретаря райкома ВКП(б) ст. Вешенской 1-й секретарь вместо того чтобы привести к порядку такого бандита разъясняет зав магу это пусть не обращай внимание как видно атаман был не в духе.
2 факт. Атаман скупает мануфактуру распустит полотно перед стоящей очередью в магазине и говорит вот дураки посмотрите: а вы стойте в очереди».

О том, что атамана должны были арестовать, Шолохова предупредили заранее. Круг вокруг него сужался – все, кто находился в родстве с Громославскими, подвергался слежке, а то и прямому аресту. Через них должен быть сделан «выход» на самого писателя. И только прямое обращение Михаила Александровича к Сталину и ЦК спасло его семью и родственников жены. Вот почему Шолохов в своей биографии в 1937 году большое внимание уделяет не столько себе, сколько своему семейному окружению. Отводит несколько предложений и Петру Яковлевичу, представляя его как бывшего атамана, который пострадал от белогвардейцев, заканчивая словами: «Сейчас живет в ст. Вешенской и находится на моем иждивении».

Последним предложением писатель определяет место тестя не столько в семейном плане, сколько в политическом. Он готов нести за него ответственность перед ЦК, Сталиным. Слово «на иждивении» можно расценивать «как взят на поруки». Однако Петр Яковлевич с семьей Михаила и Марии не проживал. Он с Марией Федоровной в это время жил в доме, купленном Ивану.

К 1939 году Громославские и Шолоховы вновь были все вместе. Иван Громославский был отпущен из тюрьмы как незаконно арестованный, Владимир Шолохов восстановлен на работе. Кажется, что семья наконец-то обрела покой и стабильность. Возобновились семейные чаепития с визитами друг к другу по выходным.

Вспоминает В.В. Громославский:

«Дед, Иван Петрович Громославский, рассказывал, как Петр Яковлевич умер. Было это 15 марта 1939 года. Шолоховы из Москвы приехали домой. Все их очень ждали. Знали, что всегда с гостинцами приезжали для всех, подарки привозили каждому. Да и интересно было новости узнать. Михаил Александрович и Мария Петровна пригласили к себе на чаепитие всех Громославских часам к 10 утра. Чаепитие Громославские любили и устраивали их по разному поводу. Ходили друг к другу в гости. Вот и в этот день все оделись во все лучшее, довольные, с настроением пошли. И Петр Яковлевич с ними. Встретили их Шолоховы радушно. За стол все сели, смеются, разговаривают, чай пьют. Мария Петровна рюмочку водки налила и подает Петру Яковлевичу. Петр Яковлевич выпил и сразу же повалился, упал на пол. Тут уж не до чаепития. Все вскочили, бросились к нему, а он мертвый. Врачи сказали, что приступ с сердцем. Для всех это было так неожиданно: никогда не болел и сразу умер. Вернулись от Шолоховых уже в слезах».

В.В. Громославский представил фотографию, которая сохранилась в семейном архиве. На оборотной ее стороне написана дата – 19. 03.1939 год. На ней изображены у тела П.Я. Громославского сын Иван с женой и сыном Владимиром, дочери Полина и Анна с мужьями, Лидия, Мария Петровная Шолохова, двоюродный брат М.А.Шолохова – Сергин. У изголовья – Мария Федоровна Громославская–Шорникова. На фотографии нет Михаила Александровича. Как рассказывал В.В. Громославский, в семье говорили о том, что Шолохову «власти» «не рекомендовали» фотографироваться у гроба атамана.

Хоронили бывшего атамана станицы Букановской от дома писателя. Могила его была на старом кладбище в станице Вешенской. Теперь этого кладбища уже нет…

Архив Петра Яковлевича, как говорили станичники, перешел к сыну Ивану. Говорят, что были в нем личные записи и какие-то бумаги, привезенные сыновьями из Новочеркасска, фотографии… При жизни Марии Петровны Шолоховой часть фотографий были переданы в музей М.А.Шолохова. Бумаги, говорят, пропали во время Великой Отечественной войны…

Многие годы историки и литературоведы будут искать «заветный сундучок» Петра Яковлевича Громославского. Тень старого атамана не дает покоя и сейчас. Многое связывало его с зятем Михаилом: охота, рыбалка, содержание семьи. Но было что-то большее в их отношениях. Петр Яковлевич заменил Михаилу отца, который не оставил в сердце будущего писателя ничего, кроме горьких воспоминаний. Он стал для него наставником, учителем жизни, дал первые уроки на литературном поприще. При нем Шолохов создал свои лучшие страницы рассказов, романов…

Когда Шолохов печатал роман «Тихий Дон», находясь в Москве, почти в каждом письме в Вешенскую упоминал своего тестя. Так, в письме от 23 августа 1926 года, он пишет Марии Петровне:

«… я получу с ГИЗа и вышлю тебе еще р. 40, 30 р. ты отдашь отцу, а десятку останется тебе».

2 октября Михаил Александрович вновь напишет своей жене:

«Вместе с письмом получишь деньги. 30 р. – отцу, 10 р. – тебе».

А в письме от 13 мая 1928 года, он посвящает тестю конец своего письма, обращаясь к Марии Петровне, он просит ее передать Петру Яковлевичу следующее:

«Ты, по всей вероятности, будешь ругать меня, но я признаюсь заранее: хочу купить себе ружье. (Вру, Маруська! Купил уже! Хотел сбрехать, но не вышло.) Да, милота моя. Купил себе чудеснейшую двухстволку, бельгийскую, системы «Пипер», безкурковку за 175 р. У тебя, небось, волосы встнут дыбом? Ну, ничего, пригладь их и читай дальше. Думаю охотиться да еще и с тобой. Не знаю, как с отцом быть. Скажи ему, что это миф, будто где-то есть двухстволки за 45 р. Тульская, курковая стоит 135 р. Так вот спроси, чего он хочет, чтобы я купил ему берданку хорошую, или чтобы ничего не покупал? Но ему скажи со всей откровенностью.., что на мое ружье пусть не надеется. Стрелять из него не дам, т.к. жену, ружье и коня добрые люди на руки никому, даже родному отцу, не дают. Если хочет, куплю ему берданку, а уж мое ружьишко – дудки!...»

Не претендуя на соавторство, Петр Яковлевич был рядом с писателем Шолоховым в самые его плодотворные в литературном плане годы, в тяжелое для семьи время, поддерживая не только материально, но и морально. Он выполнил перед зятем данное ему обещание в день сватовства.

Старый атаман «вложил» в Михаила самое дорогое, что у него было – нереализованный им самим запас своих знаний, свой жизненный опыт, литературные способности. Ученик оказался способным и благодарным.

Казаки старожилы до сих пор помнят старого атамана, поминая его добрым словом, неизменно добавляя: «Никого никогда не обижал. Грамотный был. Крепко помогал Шолохову».